Том 25. Статьи, речи, приветствия 1929-1931 - Страница 16

Необходимо понять, что всякий труд в Союзе Советов — государственно необходим и общественно полезен не как труд, создающий «удобства жизни» для «избранных», а как труд, который строит «новый мир» для всей массы рабочих и крестьян, для каждой из единиц этой массы. При таком понимании нового значения труда мы оценим каждого труженика как «своего человека», который работает для всех, а он должен понять, что все работают на него.

До Октябрьской, социальной революции огромное большинство рабочих и крестьян было заинтересовано только тем, чтобы не умереть от голода. Лишь незначительное меньшинство рабочих интересовалось общим ходом развития производства, которое росло за счёт их труда. В наши дни необходимо, чтобы каждый рабочий и крестьянин хорошо знал всё, что создаётся, строится коллективной силой всей рабочей массы на полях и на фабриках всего Союза Советов.

Журнал «Наши достижения» неоднократно говорил о том, почему рабочие и крестьяне должны знать всё, что делается ими, весь процесс и все результаты великого труда, быстро обогащающего нашу страну. Знать это они должны потому, что они хозяева в своей стране. Плох тот хозяин, который не имеет достаточно ясного представления о том, как растёт его хозяйство.

По своей основной цели журнал «Наши достижения» должен быть не только журналом для массы, но журналом, который создаст сама же масса в лице своих грамотных представителей: рабселькоров, крестьян-опытников, начинающих писателей и различных «выдвиженцев» из массы. Журнал должен быть зеркалом, которое последовательно, ежемесячно отражает рост и ход государственной работы всех сил Союза Советов.

Изданные в текущем году книги журнала цели этой не осуществили. Деятельного сотрудничества передовых единиц массы редакция не могла организовать, большинство статей журнала писалось не теми людьми, на труд которых редакция рассчитывала. Печатались главным образом статьи «хозяйственников». Хозяйственникам писать статьи для массы — некогда, и они не умеют писать с достаточной простотой. Они пишут или сухо, казённо, как пишутся отчёты, или же слишком «мудрёными» словами. В общем они плохо пишут потому, что плохо понимают, для кого пишут, — они недостаточно определённо представляют себе читателя.

Писатель должен вполне определённо и ясно видеть лицо того существа, на внимание которого он рассчитывает. К современному массовому читателю нельзя обращаться с таким, например, набором слов: «Комплекс этих и равноценных фактов не может не возбуждать героику и энтузиазм трудовой массы».

В этих словах два отрицания, поставленные рядом, только путают понимание читателя, и хотя слова говорят о массе, но направлены мимо неё. Бесполезно для читателя соединять такие слова, как, например: «Действительность императивно диктует», или: «Прыжок через барьеры, нагороженные моралью культуртрегеров на арене социальной педагогики, обязателен для волюнтариста».

Попробовав пережевать эту словесную мякину, читатель — молодой рабочий — сердито спрашивает: «Волюнтарист, это кто такой? Представляется вроде козла, что ли?»

Грамотные люди форсят своим знанием иностранных слов, очевидно, не зная, что наш язык достаточно богат и мы вполне точно, вполне свободно можем всё сказать своими словами, прибегая к помощи чужеязычных только изредка, очень осторожно. Обращаясь к массе, следует твёрдо помнить, что она ещё безграмотна или малограмотна и что людей, которые щеголяют своим косноязычием, она имеет законное право послать ко всем чертям. Стремление расцветить действительность красивыми словами — вполне естественно, действительность достойна этого. Но, повторяю, красивыми словами достаточно богат и наш язык. Следует помнить и о том, что глаголы украшать и прикрашивать — различны по смыслу своему. В стремлении прикрашивать есть кое-что от «старого мира», когда слово работало на богатого Лазаря, страстного любителя «красивой жизни» и творца всяческих пакостей. Иногда кажется, что этот Лазарь и пакости-то творил так бессмысленно только для того, чтобы наиболее резко подчеркнуть «эстетику» противоречия своей «культурной», «красивой жизни» с безобразнейшей грязью действительности, созданной им.

«Чем ночь темней — тем звёзды ярче», а кто же из богатых Лазарей, будучи болотным огоньком или гнилушкой, не видел себя яркой звездой на земле?

Подлинная красота, так же как подлинная мудрость, очень проста и всем понятна. Авторы очерков, присылаемых в редакцию журнала «Наши достижения», тоже пытаются писать «красиво». В большинстве случаев это выходит неудачно, потому что недостаточно просто и ясно. Пишут, например, такое: «Эфемерно торчат трубы фабрики». С понятием «эфемерности» соединяется лёгкость, прозрачность, воздушность. Кирпичную трубу нельзя назвать лёгкой, прозрачной, и хотя она «торчит» в воздухе, а всё-таки не воздушна. Один рабкор, изображая ответственного работника, написал, что он: «снова поскакал по степи на своём булатном коне». Рабкору, забраковав его слишком крикливую и, видимо, лицеприятную, льстивую статейку, указали, между прочим, что конь, наверное, был буланый, а не «булатный». Обиделся рабкор, наговорил грубостей и объяснил: «А булатным конём я назвал автомобиль, это надо понять». Нет, это нельзя понять, товарищ! Скачут блохи, сверчки, кони, но, если скачет автомобиль, это — плохо! Таких ошибок из пристрастия к слову «красивому» — сотни. Почти общим недостатком очерков является их многословие. Нагромождается 30–50 слов там, где достаточно десятка, и смысл того, что хотел сказать автор, утопает в мусоре лишних слов. Писать надобно кратко и ясно, «чтобы словам было тесно, мыслям — просторно». Экономия слов лучше всего достигается образностью. Бывает, что ошибается и редакция. Например, автор пишет: «А секретарь фабкома служит при директоре флюгер-адъютантом». Ему заметили, что «флюгер» — штучка, показывающая направление ветра. Но он убийственно ответил: «При царе были флигель-адъютанты, а при рабочем классе развелись «флюгер-адъютанты».