Том 25. Статьи, речи, приветствия 1929-1931 - Страница 80

...

«Термины затемняют существо вопросов, да ещё пишут у нас длиннейшими периодами с вводными предложениями почти в каждом. Читать до того трудно, что двое из нашего кружка отказались от совместной проработки…»

Лично я думаю, что эти жалобы справедливы, ибо не кажется мне, что критика наша за десять лет ушла по прямой линии дальше Плеханова и Ленина. И уже есть немало случаев, когда она уходила далеко в чужую сторону.

Многословно и давно уже спорят о том, надо ли учиться у классиков?

Моё мнение: учиться надобно не только у классика, но даже у врага, если он умный. Учиться не значит подражать в чём-то, а значит осваивать приёмы мастерства. Овладеть приёмом работы вовсе не значит укрепить его за собою на всю жизнь: только начни работать — и работа сама станет учить тебя, это знает каждый рабочий. Если б ученье сводилось только к подражанию, у нас не было бы ни науки, ни техники, да и литература не достигла бы того совершенства, которое обязательно и для молодых писателей. Есть что-то комическое в боязни учёбы у классиков, как будто опасаются, что классик схватит ученика за ногу и утащит его в могилу к себе.

Я бы дружески посоветовал товарищам критикам обращать больше внимания на литературу в целом, а не на единичные явления её. Само собою разумеется, что я не исключаю необходимости говорить об отдельных произведениях. Но «Рождение героя» Ю.Либединского по теме своей — не единичная вещь, на эту тему у нас написан не один десяток книг, и очень полезно выяснить, как изменяется тема из года в год? Рассматривая работу литературы так, можно придти к выводам весьма поучительным. Значит: следовало бы давать ежегодные обзоры развития литературы по темам.

Совершенно необходимо отнестись серьёзно к работе «очеркистов» и, перестав считать очерк «низшей формой искусства», всемерно помочь ему расти и развиваться до пределов возможного совершенства. Не игнорировать областной литературы и прессы, — например, журнал «Сибирские огни» вполне заслуживает серьёзного внимания критики, отличный журнал.

Давать обзоры нацменьшинских литератур, не говоря о необходимости обзоров роста литературы украинской, белорусской.

А разноречия между критиками выяснились бы гораздо быстрее и успешнее не на бумаге, а путём личного и непосредственного общения враждующих групп на конференциях, совещаниях, съездах. Споры на далёком расстоянии друг от друга принимают характер слишком отвлечённый и мелочный. При условии же непосредственного общения товарищей полемика более точно совпадала бы с понятием «деяние».

[Предисловие к книге Е. Новиковой-Вашенцевой «Маринкина жизнь»]

Елене Новиковой-Вашенцевой шестьдесят восемь лет. До пятидесяти лет — малограмотная, богомольная. И вот пять лет она писала книгу о своей «бабьей» жизни. Тяжёлый труд для неё, но замечательный факт нашей изумительной действительности советской.

Факт этот говорит о том, насколько глубоко вспахана мощным плугом революции многовековая почва умственной лени и невежества, — почва, утоптанная до твёрдости камня миллиардами русских баб и мужиков, которые безмолвно и покорно прошли от колыбели до могилы.

Факт появления книги о жизни Елены Новиковой-Вашенцевой так значителен сам по себе, что он должен бы открыть дорогу к сердцу и уму нашей полуграмотной массы.

Пусть книга написана недостаточно хорошо с точки зрения литературного искусства. Но у нас есть ещё миллионы таких же «баб», как Новикова-Вашенцева, и для них пример её может послужить толчком на новый путь, на путь свободе. Есть ещё много людей, которые, не чувствуя сурово-требовательного веяния свободы, считают рабство законом. Равенство в труде ещё не опровергает этого закона с тою быстротой и силой, с которой должно бы разрывать вековые цепи рабства, — это потому, что рабство въелось в души людей.

Надо хорошо понять и помнить, что без женщины невозможно осуществление социализма. Е. Новикова-Вашенцева рассказывает не жалуясь, она знает, что путей к свободе не откроешь жалобами на жизнь и что знание жизни в прошлом её полезно. Поэтому очень полезно будет, чтобы знали именно со слов Елены Новиковой-Вашенцевой, как жила одна из миллионов наших женщин.

[Предисловие к книге Дм. Семеновского «Земля в цветах»]

«Мой песенный подвиг безвестен», — говорит Дм. Семеновский в одном из своих стихотворений. Это, к сожалению, правда. К «сожалению» потому, что что — «правда несправедливости». Семеновский работает уже пятнадцать лет, и читателям давно бы пора знать поэта, который в наше великое, трудное время искренно и уверенно говорит: «Мир — хорош».

Я миру в дар несу канон
Ласкательных и сладких песен,
Чтоб этот мир узнал, что он
Неизглаголанно чудесен.

Но из этих слов ещё не следует, что Семеновский — оптимист, ослеплённый чудесами нашего мира. Нет, он хорошо видит преступную пошлость и ядовитую грязь действительности и знает, против чего нужно беспощадно бороться.

Гуденье церковной меди
Над городом плывёт.
Прохожий несёт к обедне
Тяжёлый комод-живот.
Солидны его движенья,
Видать, что не кое-кто!

На сытом лице — уваженье
К себе, к животу, к пальто.
..А в праздник, после обеда
(Не бойтесь: это — во сне),
Хватает партийца соседа
И вешает на сосне…

Он знает, что жизнь — борьба, и пишет стихотворение «Слава злобе»:

Мне тяжело, когда, подобя
Людей зверям, слепая кровь